Физкультура для всех:
для детей и взрослых

— Все, спускаемся вниз. Не успеваем по времени, — подытожил командир.

И это означало, что наш поход заканчивается здесь, в нескольких сотнях метров от перевала Физкультурник, пройти через который мы так мечтали. Две вынужден­ные из-за грозного ливня дневки у речки Накры укра­ли у нас последний резерв, оставшийся от отпуска.

Сильно ли я огорчился? Пожалуй, все-таки нет. Для первого горного похода, для первого знакомства с гор­ным туризмом я получил и приобрел достаточно. Теперь мне хотелось осмыслить все увиденное и ответить на вопрос, который я задал самому себе перед нашим вы­ходом: что же такое горный туризм? Вид активного отдыха для многих или настоящий спорт для избран­ных?

…Горы! Кто из нас, наслушавшись песен Высоцкого и Визбора, да еще посмотрев кинофильм «Вертикаль», прочитав о наших покорителях Эвереста, не мечтал о горах, не мечтал вернуться с гитарой в руках, борода­тым’ и заросшим в «суету городов».

О горах мечтают многие, если не все. Но вот реша­ются сделать шаг от мечты к ее осуществлению — еди­ницы. И дело не только в перестраховке, в отсутствии смелости или решительности (хотя и в этом тоже). Про­сто горы — не загородная прогулка: сел в электричку и, как был в джинсах и безрукавке, так и очутился «на природе». В горы нужно ехать. В горы нужно собирать­ся, готовиться, там нужны горные ботинки, кошки, ле­дорубы, очки и много-много всяческих аксессуаров, что называются альпинистским снаряжением. В горы, в кон­це концов, дикарем не поедешь: и опасно, и незаконно.

Все это сдерживает многих. Для них так и остаются недопонятыми до конца слова из песни о том, что «лучше гор могут быть только горы».

Я постепенно похоронил было свою мечту. Но вот однажды мой друг — спортивный работник из Краснодара Геннадий Литвинов, страстный горный турист и горнолыжник, сказал мне примерно так:

— А хочешь, пойдем маршрутом боев, которые вели наши части с дивизией «Эдельвейс»? И ты хоть сможешь почувствовать в какой-то мере, каково было им… Боя не будет, но все остальные трудности гарантирую… Если согласен, жди телеграммы!

Я ждал ее, страшно боясь и желая одновременно. И наконец она пришла, неожиданная как молния, ко­роткая и ультимативная: «Выходим 7 июля вечером, срочно вылетай». И я поехал в авиакассы за билетом, отсекая себе тем самым путь к отступлению.

А еще через сутки мы уже вытаскивали в утренней полутьме рюкзаки и снаряжение из маленького автобу­са, на котором совершили стремительный 12-часовой бросок из Краснодара в Приэльбрусье, в верховья Ку­бани. Вскоре автобус, развернувшись, отправился об­ратно, и я понял, что путь назад отрезан — до ближай­шего населенного пункта было не менее двадцати ки­лометров.

Итак, только вперед! По маршруту, который на кар­те-схеме гор выглядел красной ниточкой, бравшей на­чало в Карачаево-Черкессии. Затем ниточка перепол­зала через четыре перевала и обрывалась где-то у се­лений Сванетии, в центральной Грузии.

Каждый из двенадцати дней пути был наполнен для меня обилием разного рода открытий, в конечном ито­ге они и составили мое представление о горном туриз­ме. Каждый день я познавал новые истины, о которых мог никогда не узнать внизу.

Первый день ошеломил меня и поверг в уныние. Зе­леноватый рюкзак, который назывался очень красиво — «абалаковским», показался таким тяжелым, что я долго примеривался и изощрялся, прежде чем сумел без посторонней помощи закинуть его на спину.

С чем сравнить мои первые шаги в горах? Пожалуй, в большей степени это напоминает ситуацию в трамвае, когда вы, ухватившись за поручни, висите на подножке и пытаетесь втиснуться в вагон, но за вас уцепились еще несколько человек и тянут вниз.

Лямки рюкзака мгновенно впились, и всего меня перетянуло назад — как-никак за спиной два полноцен­ных пуда. Однако долго заниматься собой времени не было — пятеро моих товарищей уже маячили впереди на тропе, идущей вдоль Кубани, оказавшейся достаточ­но широким и бурлящим ручьем. Отсюда, из устья, нам и предстояло стартовать.

Первого привала я ждал, как солдат ждет первого увольнения. И когда командир приостановился, еще не приняв, пожалуй, окончательного решения, я уже сде­лал выбор и без сил рухнул на траву. Сердце бешено колотилось. «А что будет выше, где кислородное голо­дание? — спросил я себя. — Может, зря ввязался в эту историю?»

И, словно угадав мои мысли, подошел Гена.

— Возьми и пришей на лямки, — протянул он мне две широкие полоски пенопласта. — А теперь давай-ка учиться укладывать правильно рюкзак, я вижу, ты эти азбучные истины подзабыл: самое тяжелое — к спине, и тогда рюкзак не будет перетягивать. И вообще успокой­ся — первые два дня будем отдыхать достаточно много, чтобы акклиматизироваться. К тому же не переживай, трудно не только тебе, но и всем нам тоже. Даже Ген­ке! — кивнул Гена-старший на своего сына Гену-младшего.

В семье Литвиновых горный туризм давным-давно стал семейным видом спорта: медовый месяц Генна­дий и Татьяна провели в горах Центрального Кавказа. Позже мама в связи с рождением сына, а затем и дочери немного поотстала от мужа. Зато сын уже в че­тыре года приобщился к туризму. Нынешний выход в горы для Гены-младшего восьмой по счету. Мама же и на этот раз осталась с трехлетней Викой в Краснодаре. Но уже на следующий год запланирован выход всей семьей.

Гена-старший насчет усталости сына явно пошутил: одиннадцатилетний Гена-младший был бодр, весел и уже извлекал палатку из папиного рюкзака.

Мне стало стыдно, и я принялся за дело. И уж совсем настроение улучшилось, когда Алексей извлек из своего рюкзака два примуса «Шмель» — значит, быть обеду, а аппетит уже разгулялся.

Все мои страхи и сомнения показались мне на самом деле смешными, когда уже через два дня, бодро ша­гая вторым по горной тропе вслед за командиром, я всматривался в свой первый перевал — Хотю-Тау. На его штурм мы вышли рано утром, пока еще не подтаял снег.

Седловина перевала, расположенного не слишком высоко — 3546 метров, — казалась не очень далекой, если на нее смотреть в упор и тем более в бинокль. Но вот на ней появились черные точки, ползущие вниз. И стало ясно, что это люди и что до Хотю-Тау на самом деле очень далеко.

Двигались мы цепочкой друг за другом по еле за­метной тропе. Она поднималась довольно-таки круто, и идти становилось все труднее. Тропа время от време­ни терялась, и тогда мы выходили на снежник, где чув­ствовали себя увереннее. Но здесь приходилось идти след в след, по ступенькам, сделанным впередиидущим, иногда помогая себе ледорубом. На редких привалах по очереди вытаскивали фляги и кто мелкими глотка­ми, кто взахлеб тянули воду, которой запаслись в нача­ле подъема у ручья.

Тропа забиралась все круче, и Гена отдал команду надеть «кошки». Идти стало значительно легче. Дальше начался участок скальной породы, и Гена обернулся ко мне: «Приготовься, сейчас увидишь кусочек альпинизма. Надеть спаспояса, связаться в связки».

Полезли в крутую гору, поминутно останавливаясь, выбирая взглядом самый удобный путь. Обломки скал торчали острыми вершинами вверх, за них приятно было ухватиться и опереться, но вот ногу порой ста­вить было некуда. И тогда приходилось прибегать к помощи товарища, который уже взобрался выше: он брался за веревку и вытаскивал. Стало жарко, во рту пересохло. Хотелось хотя бы глотка воды, и было обид­но видеть отдающий желанной прохладой снег недале­ко, вроде рядом, но в стороне от нашего пути.

А между тем перевал был уже близко. Еще несколь­ко шагов, и шальной ветер ударил в лицо: то прогля­нула снежная долина, лежащая за перевалом. Стало прохладно, все сразу полезли в рюкзак за теплой одеж­дой.

Мы поздравили друг друга с первой победой и тут же решили отметить это дело — вскипятили чай из сне­га, который лежал под охраной Эльбруса. Извлекли «Шмель», и через десять минут чай был готов. Вкуснее этого горного напитка я ничего не пивал! Потом был стремительный траверс по ослепительно белой равнине в сторону перевала «Эхо войны», возле которого находилось небольшое озеро. Идти по равни­не после подъема было одно удовольствие, да еще на­строение поднимал удивительной красоты пейзаж сле­ва: двуглавый Эльбрус, силуэт которого был хорошо знаком по календарям и значкам, которыми торговали в киосках кавказских городов. Эльбрус — символ Кав­каза. Эльбрус изображен и на значках «Альпинист СССР», символизируя собой горный вид спорта.

Отдыхать мы расположились тут же, у перевала, за которым открывалась дорога вниз, в долину, к Терсколу. Была середина дня, чуть ниже нас проплывали ва­гончики ЭКД — Эльбрусской канатной дороги.

В бинокль можно было рассмотреть красные кабин­ки и сидящих в них туристов. Отсюда, с перевала, вид этого доступного транспорта, который мог доставить любого желающего всего за рубль на ту же приблизи­тельно высоту, куда взобрались и мы после двух суток похода, наводил на мысли о странности человеческой натуры, выбирающей не самую легкую дорогу.

Так что же такое горный туризм? Скорее всего, от­дых, подумал я, лежа в палатке перед сном. Шумела неподалеку река. А если вслушаться внимательнее, то за соседним хребтом можно было услышать отдаленный шум — это, накладываясь своим звуком одна на другую, создавали мелодию гор сползающие то здесь, то там лавины.

Снег излучает голубой свет, отражая сияние звезд и луны, а на этом голубом фоне — две вершины Эльбру­са. Глядя на это волшебное величие, я невольно поймал себя на мысли: все, что осталось там, за тремя перева­лами, мелочно и несерьезно. Мелочны обиды, мелочна каждодневная суета…

К этой мысли я вернулся и на следующий день, ког­да мы остановились на ночевку в «Песчаной гости­нице».

Во многих гостиницах приходилось мне бывать, но оставила ли хоть одна из них такой след, как эта? В красивейшем месте, откуда что ни взгляд — то пей­заж, просящийся на полотно. С постоянно свежим воз­духом. И очень гостеприимная…

«Песчаная гостиница» — записано в путеводителе по Приэльбрусью. Песчано-галечниковая терраса со спа­дами биваков и прозрачными ручейками».

Добавим, не только мелкие ручейки рядом, но и стремнины притока холодного горного Азау.

На плато расположился целый палаточный лагерь. Палатки самых различных цветов и конструкций, слов­но в выставочном павильоне.

Не нужно быть социологом, чтобы понять, глядя на этот «оживленный улей», что горный туризм — это явле­ние массовое. Я принялся было считать, но, насчитав 25 палаток, сбился. Этот лагерь здесь, у подножия пе­ревалов, вдали от человеческой цивилизации, в сотнях километров от электричества и автомобильных дорог, был символом непроходящей тяги человека к природе, к горам.

Здесь царили мир, покой и дружба. Горели костры, звучали песни, сушилась амуниция, висели штормовки. Здесь знакомились, ходили друг к другу в гости, рас­сказывали о своих родных городах. За тот быстротеч­ный вечер я познакомился с представителями девяти республик.

Поразил еще и такой факт: среди этих любителей горных маршрутов было очень много женщин, причем в каждой второй группе они были руководителями. Вот где слабый пол продемонстрировал свои скрытые возможности! Были здесь и туристы, путешествующие семейными группами (папа, мама, двое детей). Была и группа двенадцати-пятнадцатилетних школьников из городского клуба туристов. Они стояли лагерем, зани­маясь горной подготовкой: учились переправляться через горные реки, ходить по ледникам, работать с першами и ледорубами.

Так что же такое горный туризм? Да, отдых, но еще и испытание твердости духа, понял я, спустившись с перевала Басса.

Спуск был стремительным, мы скользили по неболь­шим ледникам на своих горных ботинках, как на горных лыжах.

Только вместо палок наготове ледоруб, чтоб не сор­ваться.

Впереди насаждал привал и ночевка перед последним нашим запланированным перевалом — Физкуль­турником. Ждали мы теплоты после пронизывающего ветра на перевале, а попали в зону неприятного дождя, то и дело нагонявшего нас и заставлявшего лихорадоч­но хвататься за рюкзаки, чтобы успеть вытащить ней­лоновые куртки. Но дождь был проворнее, и последние 10 километров пути мы протопали вымокшие до нитки.

Когда выбрали наконец место для ночлега, мгновен­но стемнело. А дождь усиливался, вечерняя сырость за­биралась в палатки, и единственным желанием было спрятаться под брезент, в спальники, и забыться. Но дежурному предстояло готовить ужин. И кто-то произ­нес фразу: «А может, без ужина ляжем? Куда в такой дождь, даже примус не разжечь».

Тогда наш командир сказал неожиданно: «А примус мы трогать не будем. Мы сейчас разожжем… костер. И на костре будем готовить чай. Да, да. Давайте-ка пе­реодевайтесь, и вперед — за дровами. Я уже выхожу. Индивидуальное дежурство отменяется, сегодня будем дежурить вместе! Знаете, как говорят альпинисты про тех, кому путь в горы заказан? Он пропадет в горах даже с коробкой спичек!»

Вскоре в шум дождя вклинился треск ломаемых сучьев. А чуть позже под прикрытием целлофана запы­лал костер, закипела вода в котелке. Дождь перестал идти вдруг. Еще через час очистился кусок неба, и сквозь темные облака в это окно глянули чистые звез­ды. Мы тянули крепкий чай из железных кружек, си­дели, опираясь друг о друга, и было нам удивительно хорошо.

И вот, наконец, финиш. Мы вышли на плато, перед нами открылась прекраснейшая зеленая долина. Гена посмотрел в бинокль, вытащил карту. Слева лежало село Местия, откуда был родом известный советский альпинист Михаил Хергиани, справа такое же горное село Накра. Там жили сваны. Уже сколько тысячеле­тий живут они здесь, под этим небом и солнцем, дыша этим удивительным воздухом, пахнущим талым снегом!

Горы, как правило, ассоциируются с долголетием и здоровьем. Это заметили люди с незапамятных времен. Все самые известные на земле долгожители жили и живут именно в горах. Например, азербайджанец Мах­муд Эйвазов прожил 152 года в селе Пирассура, расположенном на высоте 2200 метров. Он превысил на два года местный рекорд долголетия, принадлежавший его матери.

Наукой уже доказано, что жизнь в условиях высо­когорья — лучшая профилактика преждевременного ста­рения. Еще около 20 лет назад французский би­олог Бельвефер рассказал о своей экспедиции в стра­ну таинственных заоблачных долгожителей — хунза, расположенную на высоте 2500 метров. Средняя продолжительность жизни хунза — 120 лет! Здесь прак­тически не знают болезней.

Есть долгожители среди сванов. У них болезни — редкость. Причина всему — горный климат: кристально чистый воздух, обеззараживающийся под действием солнца, которого здесь в изобилии, а под влиянием ультрафиолетового излучения кислород к тому же ио­низируется.

Обо всем этом я узнал из книг. А вот теперь, после двенадцати дней похода, пребывания на разных высо­тах, кое-что почувствовал на себе.

Рюкзак уже не ощущался за спиной, шагалось бод­ро, и было ощущение такого прилива сил, что об отды­хе даже не думалось. Вместо этого мы опустились на самый берег Накры, стремительной и холодной, отдаю­щей снегом и льдом, разделись и попрыгали с головой в этот поток. Это было подобно погружению в живую воду: стремительный поток уносил всю тяжесть похода, всю усталость, электризуя мышцы и тело энергией и бодростью.

После этого мы решили не ночевать, а идти к шос­се Местиа — Батуми. Вскинули на плечи рюкзаки и че­рез два часа уже голосовали проходившим автобусам; маршрут был завершен.

Уже глядя из окна маленького автобуса, который до­статочно медленно пополз по серпантину шоссе, Гена сказал:

— Вот с Физкультурника и начнем маршрут на сле­дующий год.

И я подумал, что мне хочется на следующий год вернуться сюда, подняться к вечному снегу, чтобы за­тем спуститься в долины, благоухающие нежной зе­ленью.

Наверное, это и значит «заболеть горами»?

А. Шедченко

« Русская народная кухня на пользу здоровью --|||-- Где и как ставить палатку? »